Женская гордость - Страница 48

Макс с беспокойством наблюдал, как доктор осматривал ее, мерил давление, долго прислушивался к ударам сердца ребенка. Временами Клею бросало то в жар, то в холод. Макс совершенно не находил себе места, с ума сходя от тревоги.

Он сидел рядом с ней, держа ее за руку, а она неподвижно лежала с закрытыми глазами, и дыхания ее почти не было слышно.

Закончив свое неторопливое обследование, доктор пробормотал:

— Ей нужно дать что-то, чтобы она хорошенько отдохнула.

— Ничего мне не надо. — Клея нашла в себе силы приподняться. — Не нужно никаких лекарств, это вредно для ребенка.

Доктор Филдинг посмотрел на ее бледное лицо и поднял брови — удивленно и иронически. Клея не заметила этого его выражения, так как сама сразу закрыла глаза.

— И вы думаете, что я могу прописать что-нибудь вредное для ребенка? — надменно и немного обиженно спросил он. — Речь идет о самом слабом, совершенно безвредном снотворном, мисс Мэддон, — заверил он ее затем добрым, мягким голосом, какой бывает только у врачей. — У вас повысилось давление. Единственный способ его снизить — это полностью расслабиться: я имею в виду строгий постельный режим. Да, да, несмотря на то, что, конечно же, вам захочется вскочить при первой же возможности, — неумолимо продолжал доктор, а затем повернулся к Максу. — Я бы известил ее мать о том, что случилось, — произнес он сурово. — Ей нельзя сейчас быть одной…

— Она останется здесь, — коротко ответил Макс.

Глаза доктора расширились от удивления.

— Но мисс Мэддон…

— Ждет от меня ребенка, — резко вставил Макс. Он крепко сжал слабую руку Клеи. — Будьте уверены, я о ней хорошо позабочусь. — Он глубоко вздохнул, отчаянно стараясь казаться спокойным, взгляд его замер на бледном лице Клеи. — Я за нее отвечаю. Она моя.

— Я только имел в виду, что, может быть, ей лучше было бы побыть несколько дней в больнице, — мягко сказал доктор.

— Не надо нам никакой больницы, — без всяких колебаний заявил Макс. — Клея боится больниц. Отец ее долго лежал в больнице, потом умер. Она будет чувствовать себя там ужасно.

Какое-то время доктор стоял в нерешительности, но затем по достоинству оценил силу характера Макса и его квадратную челюсть, не прошел мимо его внимания и взгляд Макса — буквально прикованный к осунувшемуся лицу на подушках. Тогда он молча кивнул и дал знать Максу, что хочет поговорить с ним в другой комнате.

Пересилив себя, Макс поднялся и вслед за доктором вышел из спальни.

— Что с ней? — спросил он, как только они оказались одни и были уверены, что Клея их не слышит. В течение последнего получаса он совсем извелся, так как винил во всем, что произошло с Клеей, только себя. Не случился бы с ней этот неожиданный обморок, если бы он не…

— Переутомление, высокое давление — я мог бы добавить сюда и жару, и много всего другого… но дело даже не в этом. Скажу только, что неоднократно предупреждал, что ей нельзя перенапрягаться. Ну а теперь об этом же самом ей сказал собственный организм, но гораздо убедительнее, чем я. — При этих словах доктор улыбнулся, вспомнив свою безрезультатную борьбу с Клеиным упрямством. — Ей обязательно нужно принимать таблетки с железом. Может быть, вы заставите ее принимать их регулярно? У меня еще не было пациентки, которая бы так ужасно относилась к моим предписаниям!

— Да, — тихо сказал Макс. — Представляю.

Доктор Филдинг ушел, пообещав зайти на следующее утро. Макс вернулся в спальню — Клея смотрела на него во все глаза.

— Как ты себя чувствуешь? — мягко спросил он, сев на край постели рядом с ней.

— Как-то странно. — Она усмехнулась сама над собой, личико ее трогательно бледнело на ярких простынях. — Сильно я тебя напугала? — спросила она раскаивающимся шепотом, видя озабоченное, почти страдальческое выражение на ее лице. — Извини меня, я…

Но Макс не дал ей договорить, ласково приложив палец к ее губам.

— Не смей оправдываться передо мной, — приказал он совсем не строго. — Не надо, я ведь сам во всем виноват! Если бы я не потерял над собой контроль и не приставал бы к тебе, если бы я был хоть чуть-чуть осторожнее…

Клея покачала головой и поцеловала закрывающий ее губы теплый, мягкий палец; в глазах ее загорелось сочувствие, когда она встретила его виноватый, измученный взгляд.

— Кроме меня, в этой истории нет виноватых, — сказала она мягко. — Все вокруг твердили мне, что нужно больше отдыхать. Прошлая ночь здесь совершенно ни при чем… Я была бы очень рада, если бы ты и сейчас начал приставать ко мне.

Клея из последних сил старалась развеселить Макса. На самом деле ни о чем таком не могло быть и речи — она даже головы не подняла бы с подушки. Энергия ушла из нее вся без остатка.

— Доктор Филдинг сказал что-нибудь о ребенке? — спросила она через некоторое время еле слышным голосом. Клея тянула с этим страшным вопросом, так как очень боялась страшного ответа.

Макс легко положил ей руку на живот и ободрительно улыбнулся.

— Ребенок в порядке. Все беспокойство только из-за тебя. Нужно оставаться в постели и побольше спать. Я тебе дам сейчас снотворного. Принесу с теплым питьем. Мне сказано сидеть около тебя, никуда не отлучаясь, и стеречь — ты и не моргнешь теперь без разрешения!

— Мне нужно позвонить маме. — Глаза Клеи затуманились: она представила, что будет с матерью, когда та узнает о случившемся. Она еще сильнее побледнела, и одновременно на нее с новой силой нахлынула усталость.

— Я поговорю с ней, Клея, — сказал Макс.

— А как же Брэд…