Женская гордость - Страница 29

Макс слушал ее, не зная, что ответить. Он лихорадочно подыскивал себе оправдания, но вдруг понял, неприятно изумленный, что никаких доводов в свою защиту у него больше не было. Он резко откинулся назад, отпустив Клею, так что она чуть не упала. Темная голова его низко опустилась, Он признал свое поражение.

— Я налью коньяку. — Клея с трудом поднялась со стула, поспешив поскорее отойти от него и не поддаться внезапно охватившему ее желанию обнять его и утешить. Она видела, что причинила Максу боль, и ужаснулась собственной жестокости.

Попасть на кухню после душной атмосферы гостиной было большим облегчением, и Клея оставалась там некоторое время, оттягивая момент возвращения к Максу — она понимала, что разговор их еще далеко не закончен, и боялась его продолжения.

На этот раз придется поставить все точки над «i», обо всем договориться. Но прежде чем вернуться в гостиную, ей необходимо было собраться с силами и мыслями.

Должно же у него быть хоть какое-то представление о том, что она к нему испытывает? Но затем ей пришлось напомнить себе, что ведь он никогда не интересовался ею как человеком. Он видел только формы ее тела. Она нравилась ему только как страстная женщина, которая согревала его постель и тешила его мужское тщеславие. Может быть, он еще ценил ее и как отлично вышколенную секретаршу. Но он никогда не интересовался самой Клеей, как личность она для него не существовала.

Макс никогда не требовал от нее любви. Ему нужен был только регулярный доступ к ее телу — когда он того пожелает. Он не виноват, что она согласилась на такие условия, у нее были свои причины продолжать эту связь. Она уступила ему пять месяцев назад, и он не был виноват в том, что она пошла на этот безумный шаг. Но сейчас она будет диктовать ему свои условия — и это было единственно правильным решением!

Клея гордо вскинула подбородок, беря со стола полный поднос.

Когда она вошла в гостиную. Макс сидел на стуле, сгорбившись и опершись локтями о колени, задумчивый и подавленный. Клея поставила поднос на стол и, налив две кружки кофе, молча передала ему одну из них, получив в ответ молчаливый кивок благодарности.

— Когда ты узнала, что беременна? — спросил он. Она села рядом.

— В пятницу, перед твоим отъездом.

По лицу его пробежала улыбка — и оно сразу посветлело.

— Значит, никакой подруги, которая приезжала погостить в Лондон, не было?

— Нет, никакой подруги не было. — Даже имея самое богатое воображение, не могла бы она назвать доктора своей подругой. Она отпила немного кофе. — Я была у врача, и от подтвердил мои опасения.

— Понятно, а потом весь день ты предавалась отчаянию, — .грустно заключил он, в подробностях припоминая ту ужасную пятницу.

Клея кивнула.

— И в то время, как ты развлекался на деловых ужинах, — Клея не хотела говорить ему колкости, но так уж вышло, — я воспользовалась тихим уик-эндом, чтобы обдумать свою дальнейшую жизнь. — Она глотнула побольше воздуху, потом медленно выдохнула — видно было, что она очень устала, но все же она продолжала рассказывать: — Ты собирался уехать во вторник, и я решила, что это будет самым подходящим временем, чтобы уйти… уйти без особых проблем. Джо вошел в мое положение, он сразу догадался, что случилось… — Черт бы его побрал, подумала она про себя. Судя по выражению лица Макса, он подумал точно то же самое.

— Но он мне ни словом об этом не намекнул, — с осуждением и обидой сказал Макс. — Он только сообщил, что тебе срочно понадобилось расторгнуть контракт с фирмой, а он не видел причины для отказа. Ну я-то после этого поговорил с ним как следует! — сердито добавил он. — Я считаю, что он поступил как предатель!

— Мне кажется, ты не совсем прав, Макс, — возразила Клея. — Просто Джо взвесил ситуацию и решил, что так будет лучше. Если бы тебя предупредили заранее, разразился бы скандал, но я все равно сделала бы по-своему.

— Ну, на этот счет можно было бы поспорить, — недовольно сказал Макс.

Клея улыбнулась, но решила не возражать. Пусть себе Макс думает, что у него самый сильный характер. На самом деле все гораздо сложнее. Главное, не спорить с ним сейчас.

— Когда ребенок должен родиться?

Клея уже начала было думать, что он никогда не задаст этого вопроса.

— В октябре, — ответила она и рассмеялась невеселым смехом. — Хочешь, расскажу тебе кое-что странное? — Она откинулась на стуле, нежное лицо ее приняло какое-то новое, немного циничное выражение. — Конец этой недели я провела в гостях у матери, я специально поехала к ней, чтобы рассказать, что у меня будет ребенок — и представляешь, вдруг узнаю, что она тоже ждет ребенка! И тоже в октябре! — Клея так разволновалась, что даже немного охрипла. Макс отвернулся. Она еще раз грустно рассмеялась. — Мать чувствует себя глупо, потому что ей тридцать восемь, а я чувствую…

Она не закончила — в этом не было необходимости. За эти несколько тяжелых для них обоих часов Макс узнал о ней больше, чем за все пять месяцев их близости. Рот его угрюмо сжался, лицо приняло натянутое и замкнутое выражение. Настроение у обоих было подавленное, и не виделось никакого просвета.

— Так что, — сказала она со вздохом, — я, наверно, одновременно стану и сестрой и матерью. Но вот что действительно оказалось кстати, так это дарственный полис моего отца. Материально я теперь ни от кого не завишу! — Но обида снова всколыхнулась, и, хотя Клея попробовала было справиться с ней, у нее ничего не вышло. — Ну, и мне оставалось только рассказать обо всем тебе, Макс, — сказала она холодно. — Знаешь ли ты, что твое поведение можно легко предсказать заранее? — поддела она его, злясь на себя за то, что его смущение доставляло ей удовольствие. А то, что Макс смутился, выдавала краска, заигравшая на его скулах. — С той самой минуты, как узнала о своем положении, я была уверена, что ты будешь думать, что я все это устроила нарочно. Я предвидела каждый твой шаг, каждое твое слово — и ты «порадовал» меня: я оказалась права… Я вовсе не хотела заставлять тебя «правильно поступать по отношению ко мне», — передразнила она его. — Но я решила, что ты имеешь право знать…